Прогулка с Хайдаром и ее последствия

На прогулку Лена надела светлое платьице, недавно купленное здесь же, в скромном магазине одежды, и взяла с собой белую сумочку, типа планшетки, на длинном ремне.

В четыре часа они с Хайдаром вышли из гостиницы и направились по широкому зеленому проспекту к центру. Заблудиться здесь было невозможно: все улицы сходятся радиально к площади правительственных зданий, а все пересечения улиц идут по кольцу.

– Вы вчера получили новые инструкции? – неожиданно для самой себя спросила Лена.

– От кого?

– Не знаю. – Она смущённо рассмеялась. – Я иногда произношу что-то помимо своей воли. Просто мне приснился сон про вас. Видимо, из-за вчерашних встреч с вашей троицей.

– И какой же сон?

– Что кто-то... не из Томурии... какой-то иностранец... даёт вам новые инструкции.

– Нет, новых инструкций не было… Было лишь уточнение прежних, дружественных по отношению к вам. Да и иностранца не было.

– О чём мы говорим? Смешно. Если у вас и есть секреты, вы всё равно не будете делиться ими со мной... Давайте зайдём в ближайший магазин, и я куплю себе широкополую шляпу, как у Нины. Ну, немножко другую. Вы мне поможете выбрать?

– Польщён доверием.

По дороге она попросила рассказать ей главное о Томурии, с его точки зрения.

– Главное? Что же для нас главное?.. Я думаю – воспитание детей матерью. Поручать детей няням, горничным и прочим посторонним людям мы считаем вредным. Мать не имеет права работать, пока ребёнок не закончит школу, как бы она ни любила свою работу. Да и дальше детям уделяется очень большое внимание.

– Но когда ребёнок закончит школу, мать получит право работать?

– Как вам сказать?.. Пожалуй, только после того, как все ее дети обзаведутся семьями.

– Здорово вы обошлись с женщинами! Право на работу она получит, видимо, ко времени выхода на пенсию… Простите, а у вас есть жена и дети? Или это бестактный вопрос?

– Что же тут бестактного? Есть. Жена и двое детей. Но семья нетипичная: я поздно женился. Вырастить детей... или как это у вас говорят? – поставить их на ноги не успею.

Привыкнуть к их застенчивой улыбке при упоминании о слишком коротком сроке их жизни было невозможно; Лене самой хотелось плакать вместо них. Но подавила эмоции, сухо спросила:

– Жена, значит, не работает?

– Нет.

– А если бы вашей женой была такая женщина, как Руста? И не захотела бы бросить работу?

Она и предположить не могла, какую болевую точку затронула этим «чисто теоретическим» вопросом (узнала об этом позднее от Русты): Хайдара связывали с Рустой не менее длительные и сложные отношения, чем ее саму с Вадимом. Столь же мгновенно они, Хайдар и Руста, увлеклись друг другом, познакомленные друзьями и сближенные общим делом. Столь же удивлённо открывали резкие расхождения между своими взглядами, привычками, образом жизни. Столь же медленно, с трудом уходили друг от друга, разводимые как будто не собственной волей, а судьбой – не имея никаких оснований для обвинения другого в нравственных проступках или в духовном, душевном ничтожестве. Расхождение выглядело внешне бесконфликтным, и оттого особенно мучительной и долгой была память об этой несостоявшейся гармонии.

– ...Видимо, пришлось бы обходиться без детей, – ответил на ее вопрос о Русте Хайдар. – Ребёнок, которым с рождения изо дня в день не занимается мать, может стать опасным для общества.

– Не расстраивайте меня, Хайдар. У нас это решается иначе – с помощью детских садов, обучения в интернатах, откуда детей отпускают в семью только на выходные…

– Я знаю, у вас еще много издержек. Что ж, издержки есть и у нас.

Ее рассердило это снисходительное «похлопыванье по плечу», но ответила она как можно доброжелательнее:

– Вы уверены, что у нас издержки? Я-то думаю: работа спасает женщину от деградации.

– Умеренная. На первом месте должна оставаться семья, даже если нет детей.

– Нет, не умеренная! Любимая.

– А дом, дети?

– Должен брать на себя часть забот муж.

– Деградирует и он.

– И пусть! Почему прогресс должен оплачиваться деградацией только одной половины человечества?.. Впрочем, это вообще глупость – о деградации. Воспитание детей – наивысший вид творчества, никакая не деградация.

– Ну вот, а я о чём говорю! – воскликнул Хайдар. – Это же вы сама придумали «деградацию». – И тут же переменил обиженный тон на поучительный: – Как более взрослый человек скажу вам, Леночка: никто не должен считать себя обладателем истины в последней инстанции. Все мы нередко ошибаемся, даже когда уверены, что отстаиваем справедливость.

– С этим согласна.

Лена решила больше не углубляться в дискуссию, да и стыдно стало за свою строптивость: все-таки она здесь гостья, «в чужой монастырь со своим уставом не лезь».

Впереди была очередная роскошная витрина – с манекенами, одетыми по последней моде. Из магазина Лена вышла в светлой широкополой шляпе, украшенной маленькой пурпурной розой. Хайдар, конечно же, не дал ей самой расплатиться за покупку, более того – сказал, что это еще не сувенир, сувенир впереди.

– А вот и кафе с открытой верандой. Хотите? Там ваша шляпа будет выглядеть очень гармонично, среди цветов и лиан.

– Идёмте, – с интонацией бесшабашной удали произнесла Лена, как будто речь шла не о дневном кафе, а о каком-нибудь «полулегальном» кабачке.

Они уселись. Хайдар заказал закуску и напитки. (После нескольких трапез с подстраховкой земными таблетками Лена начала привыкать к инопланетной пище. Мешал только непонятный привкус, свойственный всем блюдам, как солёным, так и сладким, и даже напиткам.) Потом он вытащил из кармана и стал задумчиво крутить в руках плоскую коробочку из светло-коричневого пластика – скорее всего, видеотелефон в футляре, не снятом после покупки. Спросил:

– А вы можете сказать, что главное для вашей страны?

– Постараюсь... Пожалуй, для нас сейчас главное – остановить любые войны. Чтобы не повторилась история с той, земной Индрой, – ответила Лена.

– Если бы вы знали, сколь многим из нас хочется помочь вам! Но немало и тех, кто не желает никаких контактов с Землей.

– Думаю, равнодушие к своей прародине – не лучшая черта бывших землян.

– Напрасно вы так. Равнодушия нет, есть трезвая оценка ситуации.

– А почему вы устремились сразу в иную Солнечную систему?

– Не сразу, сначала обследовали свою. А теперь уже знаем, что в каждой планетарной Солнечной системе на определённом этапе ее существования есть лишь одна планета, пригодная для жизни людей. Так Космос предотвращает межпланетные войны, способные нарушить гармонию Вселенной. Метаморфозы происходят постоянно – как с Землей, Марсом и Луной, – но в результате населённой людьми опять остаётся лишь одна планета.

После кафе они еще долго бродили по городу. Лена наслаждалась свежим воздухом, красотой, чистотой города. Видели издали роботов-уборщиков, исчезающих при приближении людей: пылесосы в виде змей проворно уползали куда-то под дома, механические человечки в красных фесках скрывались во дворах, унося с собой в огромных мешках урны, только что заменённые новыми.

В очередной роскошной витрине магазина Лена увидела белую сумочку с легким серебряным узором по матовой коже; сумочка качалась на длинном ремешке в воздушных струях от невидимого вентилятора, отсверкивая серебряными нитями узора.

– Смотрите, просто маленький шедевр! – не удержалась она от восхищения.

– Так давайте купим. Сувенира-то вы до сих пор не выбрали.

Купили. Вернее, Хайдар купил. И Лена тут же повесила на плечо новую сумочку, переложив в нее содержимое своей планшетки, а планшетку вроде бы небрежно сунула в прозрачный пакет с ручками, выданный ей в качестве упаковки (впрочем, переложила она только всякую ерунду – губную помаду, зеркальце, расчёску и прочее, – а всё ценное оставила в потайных карманах прежней сумки).

По всему среднему кольцу города располагался парк. Каждая его часть была огорожена высоким прозрачным забором. В этом столичном парке, как и в парке неподалёку от плантации роз, обитали птицы, забавные мелкие зверушки, миниатюрные лошадки. И множество детей с их мамами – на вид девочками лет четырнадцати–пятнадцати. Чтобы опекать своих малышей, бегающих с лошадками наперегонки, запрыгивающих на их спины, мамам приходилось быть неплохими спортсменками.

Во время этой прогулки Лена хорошо разглядела местных жителей. Все они были поразительно молоды. Очарование их лиц – юных, загорелых, с ярким румянцем и веселым блеском в глазах – и радовало, и вызывало в памяти признание Русты: «Умираем мы очень рано». У всех на шее были цепочки или ленточки. Лена уже знала, что это амулеты с изображением их грозного бога. Храмы его, уходящие глубоко под землю, не раз встречались им во время прогулки, но Хайдар сказал, что без специального разрешения Лену туда не пустят: вход разрешается только имеющим амулет, то есть жителям этой страны.

Большинство пешеходов были одеты почти по-европейски (только более легко), но встречались и такие, от которых с трудом удавалось отвести взгляд. Например: на теле почти ничего, кроме огромных разноцветных рукавов-фонариков. Или: основная часть костюма – плотно облегающая волосы шапочка с прикреплёнными к ней стилизованными рогами из чего-то яркого, сверкающего на солнце. Хайдар объяснил, что такие костюмы – остатки народной традиции, древних одежд. Выглядели они действительно «остатками».

Лена тоже вызывала интерес у встречных – как, впрочем, и все космонавты: они были с гораздо более светлой кожей. Выручало чрезвычайное разнообразие этнических типов на самой планете, иначе за ними ходили бы толпы любопытных, уж во всяком случае малышня, и без того не оставлявшая их без внимания. Ближе всех к одному из этнических типов оказалась Нина Рашидовна. Учёные Индры уже приступали к ней с вопросами о «корнях», но дальше дедушки-татарина и прапрабабушки, по семейным преданиям – черкесской княжны, дело не пошло.

Лена прониклась благодарностью к Хайдару за неизменную при нем уверенность в себе и в мире вокруг. Утренняя подозрительность была ей теперь непонятна: с чего бы это? К тому же при долгом общении с плохим, неискренним человеком она всегда начинала беспричинно нервничать, а потом осознавала причину этой «беспричинности»: рядом с нею находился источник дурных (злых, больных) вибраций. Хайдар же излучал добро и веру в добро.

Вместе вошли в вестибюль гостиницы, и Лена уже собиралась попрощаться, когда он вложил в ее ладонь ту самую коробочку из светло-коричневого пластика, которую время от времени вертел в руках. Тихонько сжал ее пальцы и спросил:

– Ощущаете тепло?

– Нет... скорее, прохладу.

– Вон по лестнице спускается наш знакомый, Шим. (Лена увидела главаря банды шпионов, «морскую звезду».) Когда он приблизится – будет метрах в десяти от нас, – обратите внимание на температуру футляра.

Шим подходил, сохраняя на лице фальшиво-добродушную улыбку (при этом глаза оставались пустыми), и Лена всё явственнее ощущала нагревание коробочки. Поздоровались. Шим сказал Хайдару несколько фраз, внимательно поглядывая на обоих всё с той же фальшивой улыбкой. Хайдар перевёл:

– Он говорит: если бы ему скинуть лет десять, он бы тоже непременно стал ухаживать за вами. Очень сожалеет о слишком большой разнице в возрасте... Ждёт вашего ответа.

– С несимпатичными мне людьми я становлюсь очень тупой. Ответьте ему, пожалуйста, за меня – что хотите.

Пока Хайдар отвечал, она «очаровательно» улыбалась Шиму – на всякий случай, чтобы не подвести переводчика. Выслушав, тот прижал руку к сердцу и двинулся дальше. Коробочка медленно остывала. Только тут Лена осознала одну деталь, оставшуюся в зрительной памяти от облика Шима: мизинец его правой руки... на нем – кольцо, излучающее знакомый блеск. Да это же кольцо Нины, с рубином!

– Хайдар, вы знаете что-нибудь о... продаже наших кольца и ожерелья?

– Естественно.

Он еще и улыбается!

– Ну?.. Что же вы молчите? Ведь кольцо у Шима!

– Естественно, – с той же искрящейся улыбкой повторил Хайдар. – Ожерелье ему не продали.

–Та-ак…

–Ай-яй-яй, Леночка, неужто вы думаете, что наша Служба безопасности позволит им беспрепятственно устраивать слежку, перекупку и прочие махинации? Какое недоверие к нам! Я бы даже сказал – неуважение.

– Но ведь кольцо – у него на пальце!

– Имитация. Не подделка – имитация. Тоже золотое, тоже с рубином.

– Не понимаю.

– Не понимаете – это нормально, а вот не доверять – нехорошо.

– Вы перестанете издеваться надо мной? Даже говорить стал медленнее!

– Мне не хочется с вами расставаться, только и всего. – Хайдар подвел ее к столику с креслами у окна вестибюля. Сели. Он наконец стал серьезным. – Как только кольцо и ожерелье были проданы и ваши господин с дамой удалились («Вадим с Ниной» – уточнила про себя Лена), Шим попросил показать ему проданное. И получил ответ: «Приходите завтра, в продажу это поступит после контрольной оценки». Он скрипнул зубами, но что тут поделаешь? А назавтра ему всё показали и даже продали кольцо. А об ожерелье сказали, что его уже купила дама, которой они не посмели отказать. Теперь ясно?

– Теперь ясно... Зато стало неясно другое: как же ваша безупречная Служба безопасности допустила издевательство над Аллой в течение нескольких ночей?

– Бывают проколы. Каюсь, моя вина: я недоглядел.

– Ладно, забудем… А что это за коробочка?

– Нагрелась и остыла?

– Угу.

– Подарок вам. Нагревается, как только в радиус слышимости попадает человек, враждебно настроенный по отношению к вам. То есть – будьте с ним осторожны. А внутри обыкновенный видеотелефон. Открывайте футляр… Убедились?.. Такие аппараты используются у нас спецслужбами.

– А как же вы? Придется просить у начальства другой видеотелефон с волшебным футляром?

– Не придется, у меня еще есть, – ответил Хайдар, вдруг пронзительно остро напомнив ей о Михаиле…

За громадным окном гостиничного холла маячили двое – Шим и Вэн. Видимо, поджидали третьего, «исполнителя чужой воли».

– У них может быть и подслушивающее устройство, – предположила Лена.

– Наш чудо-ящичек и это отмечает: пульсирует квантами света. Сейчас как?

– Всё спокойно.

– Ну и отлично…

«Ах, как мне везет на хороших людей, – думала Лена, поднимаясь к себе в номер. – И какая ерунда – совет Игоря не любить их!..»

Напротив ее двери, глядя в тёмно-матовое окно гостиничного коридора, стоял Вадим. Чётко вырисовывался на фоне окна его сумрачный, почти грозный профиль. Никогда не видела его таким.

– Здравствуй. Можно зайти к тебе на минуту? – Лицо Вадима оставалось мрачным, несмотря на спокойный тон.

– Конечно. Идём. Я тебе рада.

Он молчал всё то время, пока она готовила чай, ставила на кухонный стол чашки и вазу с шоколадными конфетами в ярких серебристых обёртках.

– Самых близких друзей принимают на кухне – так ты говорил когда-то. Даже стихотворение об этом написал.

Но ее ласковый тон не подействовал, Вадим оставался хмурым.

– Ну что ты? Скажи наконец, в чем дело! Понравилась «угрюмая интеллигентность» Мишки? Стал подражать?

– Я понял, в чем дело со мной: я надоел тебе, ты меня исчерпала. («Что это? – удивилась Лена. – Неужто я и с ним теоретизировала на эту тему? Не Игорь же! Это исключается».) Исчерпала и переключилась на «по-человечески более интересного» Михаила. («Все-таки Игорь! Видимо, из хороших побуждений».) Ладно, согласен. Но неужели его личность настолько мелка для тебя, что уже потребовалась новая замена?

Теперь ее лицо стало мрачным.

– И я всё поняла. Каждый мужчина настолько собственник в душе, что не прощает женщине увлечений, даже расставшись с нею. Впрочем, я думаю, что Мишка – исключение. Только он, из всех вас, понимает, что любовь невозможна между рабами.

– «Все вы» – это кто? Все отвергнутые?

– Вадим, мне уже стыдно за нас перед чужими стенами. Давай на этом закончим.

– Ты не женщина. Ты сделана из закалённой стали. Может быть, в качестве образца для мужчин нового, железного века. Но такой образец – страшен.

– До свидания, Вадик. Я устала.

– Я рад, что мы не поженились. За твой ласковый тон в подобной ситуации я убил бы тебя, будучи мужем.

«Он прав в своей ненависти ко мне, – грустно думала Лена после его ухода. – Это ненормально – когда женщина душевно сильнее мужчины... А что я могу сделать? Не притворяться же разъярённой, не чувствуя злости».

Но пить чай, конечно, расхотелось.

А последствием этой беседы стало равнодушно-вежливое отношение к ней обоих – и Вадима, и Михаила. Видимо, Вадим поговорил с Мишкой, «как мужчина с мужчиной».

Но Лена была даже рада этому. Психологическая атмосфера на Индре оказалась настолько напряжённой, что от нервного стресса спасала только возможность на весь поздний вечер и на всё раннее утро оставаться в полном одиночестве. Игорю и Нине она сейчас даже сочувствовала, особенно Нине: характер у ее мужа нелегкий, Игорь никогда не выходит из состояния активности, даже и дома с ним не расслабишься. Впрочем, хозяева предоставили Нине Рашидовне отдельный номер, так что при желании она может отдыхать от мужа…

Вскоре попытался продолжить свои галантные ухаживания Хайдар: пригласил Лену в охотничий домик – только вдвоём с ним.

– Собственно, это и не охотничий домик, а вилла со всеми удобствами. Но задумывался когда-то для охоты. Теперь наши высшие чиновники используют его для ублажения «дам сердца».

– Хайдар, вы с ума сошли! – возмутилась Лена. – Так откровенно предлагать мне... участие в адюльтере!

От негодования она даже верных слов не могла найти. А он в ответ весело рассмеялся:

– Да никакого адюльтера! Если бы я собирался втянуть вас в неприятную для вас историю, то разве стал бы рассказывать, что это за домик? Я намеревался всего лишь развлечь вас. Показать чудеса нашей интимно-официальной роскоши, чтобы вы повеселились и отдохнули вместе со мною. Там такое забавное торжество помпезного мещанства – прелесть!

– Нет уж, увольте. С меня и земного мещанства хватает, – проворчала Лена, уходя от него.